Новости Ярославля

Сегодня исполняется двадцать лет путчу ГКЧП в Советском Союзе. Попытка высшей партийной номенклатуры осуществить государственный переворот и спасти государство от распада привела к народному негодованию, что вылилось в многотысячную акцию протеста в Москве. Это стало отправной точкой к началу выхода союзных республик из состава СССР и старту демократических преобразований в России. Корреспондент «Улицы Свободы» поговорил о событиях августа-91 с очевидцем, известным ярославским фотографом Юрием Барышевым. 

- Юрий Иванович, когда хельсинкская газета пригласила вас в месячную командировку в Финляндию, не было желания отменить поездку? Ведь вы проезжали через Москву аккурат 20 августа и наверняка не знали, что вас ждет в столице. 
- Подобных мыслей у меня даже не возникало. Просто потому, наверное, что был плохо проинформирован и до конца не представлял, что происходит в Москве. То есть, все знали, что власть в руках у ГКЧП, но что за этим последует, и какова будет реакция народа, и последует ли она вообще - этого я не мог себе представить. Но даже если б я знал, что действительно творится в столице - обязательно бы поехал. 

- В какой момент поняли, что «попали»? 
- Пожалуй, еще до прибытия на Ярославский вокзал. Из окон поезда мы увидели военные патрули и поняли, что ситуация - серьезней некуда. Потом вышли на перрон, а там стоит какая-то странная тишина. И в воздухе висит удивительная напряженность. Нам говорят: в центре города толпы народа. И я чувствую: надо работать и фотографировать. 

- И не побоялись опоздать на поезд? 
- Мы договорились с проводником оставить вещи у нее в поезде: в крайнем случае, если б мы не успели на вечерний поезд, саквояж отправился бы в Ярославль, где бы его приняли мои коллеги из редакции «Северного рабочего». 

И мы двинулись в центр. На Манежной площади толпы народа. И атмосфера совсем другая, чем была на вокзале. У людей праздничное настроение, все целуются, обнимаются, везде цветы, одним словом, эйфория… Я такое прежде видел только на Первое мая или в годовщину Октябрьской революции, но было непривычно стать свидетелем спонтанного действа. 

- Чему же люди радовались? Ведь еще ничего не было ясно… 
- Люди насквозь пропитались жаждой перемен, и вот, они сами их вершили. Это великое чувство. В общем, я сразу стал все это снимать. Увидев два фотоаппарата у меня на шее, кто-то посоветовал быть осторожнее: кругом чекисты, тут уже не одного фотографа задержали. Я сказал сыну, чтоб он следил за мной и за людьми и в случае чего сигнализировал мне. А чекистов легко опознать: как зимой по норковой шапке, так и летом – по строгому костюму. Сын то и дело повторял: папа, слева, папа - справа, я крутился как мог, убирал камеры. Отснимал пленки и отдавал ему, а он их рассовывал по потайным карманам, чтоб в случае чего не нашли. 

Я уже использовал несколько пленок, как вдруг раздался странный гул, и задрожала земля. Чувствуется, пошла вибрация. Мы смотрим - а по Охотному ряду идет колонна танков. 

- Наверное, тогда подумали, что все… 
- Скажу честно: зрелище непередаваемое. Нет, я видел многое, и с военной техникой был знаком: сдавал экзамены на офицера, когда служил в армии, но это не учебный полигон! Это танки в столице, и они едут на нас, это как в войну, стало страшно. Они подъехали и встали прямо на Манежку. Из люков повылезали танкисты, и - что странно - началось братание. Люди вручали им цветы, засовывали стебли в стволы пушек и пулеметов, даже пива стали предлагать солдатам. Но кто-то и стаскивать стал танкистов с машин - беспредельщикам везде есть место. В какой-то момент между танками и собравшимися на площади образовалась живая стена из десантников, которые попытались разъединить их. Но что можно сделать с многотысячной людской массой? 

- И как же вы потом пробрались к Белому дому? 
- Я понял, что пора отсюда выбираться, когда в толпе заговорили о том, что и у Белого дома стоят люди. Но как это сделать? Все оцеплено, и по периметру стоят танки и БМП. А между техникой стоят чекисты и проверяют документы на выход. А у меня было удостоверение Союза журналистов - красная такая книжка. Думаю, надо им воспользоваться. Прикрыл слова «союз журналистов», чтоб остались видны только буквы «СССР», и пошел напором. 
- Ребята, говорю, пропускайте - некогда. Этот со мной - показываю на сына. Все прошло молниеносно, мы и не заметили, как выбрались. Ну, а дальше уже пошли нормально. Сели в метро и поехали к Дому советов. 

- А на других улицах тоже было многолюдно? 
- Народ был везде, и везде он праздновал и радовался. У Белого дома нас встретил разбитый «Мерседес». Вчера, говорят, его раздавили… Подходим ближе к зданию - ну просто яблоку некуда упасть. Заканчивает свое выступление Эдуард Шеварнадзе… Вчера на его месте выступал Ельцин, стоя на танке… И вот я вижу всех этих людей и не понимаю причин их ликования. Не проникся я этим моментом до конца… Может, надо было дольше там быть… Сейчас, спустя двадцать лет я несколько иначе уже на это смотрю. Мы еще немного потолкались и вернулись на вокзал. Потом кто-то сказал, что закрыли границу, и мы никуда не выедем. Но мы все-таки сели на поезд, и он отошел. 

- Как вас встретили в Финляндии? 
- Мы вышли из поезда, финны увидели нас и закричали: «Юрий, Юрий!» Бросились нас обнимать, стали целовать, соболезновать. Спрашивают, как и что, снимал ли я… А я там 24 пленки израсходовал. Отговаривали меня возвращаться. Власти предлагали политическое убежище, квартиру и работу. В общем, думали, что по возвращении меня арестуют. Но я не пробыл в Финляндии и двух недель. Когда вернулся в Россию, от путча не осталось и следа. 

- Юрий Иванович, а сами вы в тот момент были на чьей стороне? 
- Скажу честно, я не думал, что народные волнения к чему-то приведут. Я был убежденным коммунистом и не думал, что ГКЧП просто так отдаст власть. А он и не планировал ее отдавать и бросил на людей танки. И если б командир батальона дал команду «огонь» - все бы прекратилось. Хотя, может, переросло бы в гражданскую войну... Но страна уже подошла к тому моменту, когда стало ясно, что идти дальше прежним курсом гибельно. В итоге народные массы победили, и это стало началом новой России.